Статья викария Киевской митрополии, ректора Киевской духовной академии и семинарии епископа Белогородского Сильвестра.
В современных дискуссиях о церковных расколах и путях их преодоления сторонники разных точек зрения приводят в качестве аргументов в свою пользу различные исторические прецеденты. К сожалению, среди активно обсуждаемых сегодня сюжетов церковной истории почти не упоминается конфликтная ситуация, сложившаяся в Константинополе в 380 году в связи с попыткой Максима Киника сместить со столичной кафедры святителя Григория Богослова. Эта история заслуживает особого внимания уже хотя бы потому, что она обсуждалась на II Вселенском Соборе, который даже принял против Максима специальный канон (4-е правило).
Максим Киник и его попытка занять Константинопольскую кафедру
Источники сохранили о Максиме Кинике совсем мало сведений. К тому же они весьма противоречивы и едва ли могут быть сведены к общему знаменателю. О нем можно встретить как восторженные отзывы современников, так и уничижительную критику. Например, святитель Григорий Богослов в разных своих сочинениях отзывается о Максиме диаметрально противоположным образом. Все это затрудняет реконструкцию исторического облика этого человека.
Максим родился и вырос в Египте. Там же он стал приверженцем философии киников, отчего и получил свое прозвище. В Александрии Максим был подвергнут бичеванию и тюремному заключению. Сам он говорил, что пострадал за приверженность никейскому исповеданию веры. Но позже его противники говорили, что он был наказан не за свои убеждения, а за реальные преступления. Видимо, в 379 году он появился в Константинополе, где сблизился со святителем Григорием Богословом. Последний даже поселил Максима у себя в доме. Как писал позже сам Григорий в поэме «О моей жизни» («De vita sua»), он делил с Максимом «и кров…, и веру, и намеренья»[1].
Святитель Григорий составил в честь Максима похвальное слово (Слово 25)[2]. В этом слове Максим скрыт под именем «философа Иерона». О том, что Иерон и Максим — это одно и то же лицо, говорил уже блаженный Иероним Стридонский. В сочинении «О знаменитых мужах» он пишет: «Похвальное Слово Максиму-философу, по возвращении его из ссылки, имя которого в заглавии некоторые несправедливо заменили именем Иерона на том основании, что есть другое сочинение Григория, заключающее в себе порицание этого Максима, как будто нельзя было одного и того же человека в одно время хвалить, а в другое время — порицать» (О знаменитых мужах, 127)[3]. Тождественность Максима Киника и философа Иерона единодушно признается и современными исследователями.
В своем слове в честь Иерона-Максима святитель Григорий награждает его многими похвалами. Он говорит об Иероне как о человеке знатного происхождения, получившем хорошее образование и ведущем аскетический образ жизни. Иерон в этом слове предстает последовательным защитником истинной веры. Вполне очевидно, что святитель Григорий какое-то время находился под обаянием личности Максима.
Как видно из поэмы «О моей жизни», Максим имел сан пресвитера и сильно этим гордился. Святитель Григорий пишет об этом с иронией:
Однако из этих слов нельзя понять, кем и когда Максим был рукоположен[4]. Святитель Григорий пишет, что регулярно совершал вместе с Максимом богослужения:
Сблизившись со святителем Григорием и заручившись его доверием, Максим неожиданно предпринял попытку свергнуть его с Константинопольского престола и самому стать Константинопольским епископом. Хотя святитель Григорий и говорит об этом бунте как о коварном замысле Максима, все же он специально подчеркивает, что Максим действовал при поддержке Александрийской Церкви. Таким образом, случившийся конфликт был, скорее всего, результатом сложной интриги Александрийского архиепископа Петра II.
Нельзя забывать, что эпоха арианских споров, разыгравшихся после I Вселенского Собора, была также и временем напряженной борьбы между основными церковными центрами: Римом, Александрией, Антиохией, Константинополем. В этой борьбе богословские вопросы тесно переплетались с церковно-политическими. Это была борьба между авторитетными кафедрами за сферы влияния. Очевидно, Максим Киник действовал в рамках этой борьбы.
Положение святителя Григория в Константинополе было несколько особым. В 372 году он был рукоположен во епископа Сасимского. Однако в 379 году по просьбе православной общины Константинополя он переехал в восточную столицу империи. В то время на Константинопольской кафедре находился епископ Демофил, принадлежавший к партии омиев. Приверженцы никейского исповедания отказывались подчиняться Демофилу и совершали свои богослужения в небольшом домовом храме, устроенном на вилле сенатора Авлавия. Таким образом, когда святитель Григорий прибыл в Константинополь, здесь еще господствовала партия омиев[5], а сам Григорий официально не являлся Константинопольским епископом, хотя и прибыл сюда по просьбе местной православной общины[6].
Очевидно, воспользовавшись неопределенным положением святителя Григория, Александрийский архиепископ Петр II решил возвести на Константинопольский престол своего кандидата, которым и стал Максим. Как пишет сам святитель Григорий, сначала Максим нашел нескольких единомышленников среди константинопольских клириков, а затем уже договорился о своем рукоположении во епископы с Александрийским архиепископом. Очевидно, весной 380 году в Константинополь из Египта прибыли посланники архиепископа Петра, которые должны были подготовить совершение хиротонии Максима, а затем из Египта приплыли три епископа для совершения хиротонии Максима. Святитель Григорий принял их с почестями, не подозревая их подлинных намерений. Он прямо пишет, что епископы были посланы в Константинополь Александрийским предстоятелем с целью рукоположения Максима.
Интрига, поддержанная Александрийским предстоятелем, стала для Григория тяжелым ударом. Как он пишет, ранее Александрийский архиепископ направил в Константинополь грамоту, в которой признавал святителя Григория законным Константинопольским епископом. И вдруг такая перемена! Что же касается константинопольских клириков, перешедших на сторону Максима, то здесь святитель Григорий подозревал подкуп. Кроме того, он пишет, что Максим привлекал людей на свою сторону пустыми обещаньями.
Очевидно, в начале лета 380 года, когда сам святитель Григорий был болен, прибыли из Египта епископы для рукоположения Максима. Святитель Григорий рассказывает об этом так:
Прибывшие из Египта епископы при помощи александрийских моряков проникли ночью в церковь Воскресения в Константинополе и начали совершать Литургию, за которой должна была состояться епископская хиротония Максима. Однако об этом стало известно в городе, и к церкви собрался народ, который изгнал епископов из храма. О том, что было дальше, святитель Григорий пишет так:
Таким образом, хиротония Максима все же была совершена. С этого момента Максим заявил, что является законным Константинопольским епископом. На его сторону стали некоторые клирики. Максим рассчитывал получить поддержку императора Феодосия, который в то время находился в Фессалониках. Однако при дворе императора он поддержки не нашел, поскольку ранее Феодосий уже одобрил переезд в Константинополь святителя Григория. Император передал дело Максима на рассмотрение епископа Асхолия Фессалоникийского, а тот, в свою очередь, начал по этому вопросу консультации с Римом.
Не достигнув желаемого, Максим отправился сначала в Александрию, а оттуда — на Запад, стремясь заручиться поддержкой западных епископов.
«Дело Максима» на II Вселенском Соборе
24 ноября 380 года император Феодосий вступил в Константинополь. Он предложил епископу Демофилу подписать православное исповедание веры. Когда Демофил отказался это сделать, он был изгнан из города вместе со своими сторонниками. После этого император передал кафедральный собор святых апостолов святителю Григорию, признав его законным епископом Константинополя. Однако Максима продолжали поддерживать в Александрии. К тому же и статус святителя Григория оставался не вполне ясным. Сомнения в законности его перемещения с одной кафедры на другую рассеяны не были[8]. Все это привело к тому, что в 381 году вопрос о Константинопольской кафедре обсуждался на II Вселенском Соборе.
Решение по поводу Максима Киника было оформлено на Соборе в виде особого правила — 4-го. В этом каноне попытка Максима занять Константинопольскую кафедру названа «бесчинием». Его рукоположение, а также все совершенные им хиротонии объявлены «не бывшими». Таким образом, Собор однозначно осудил Максима.
Это решение было принято на Соборе до того, как в Константинополь прибыл Александрийский архиепископ Тимофей, сменивший Петра в начале 381 года. Хоть ранее Тимофей поддерживал Максима, но, очевидно, увидев единодушие отцов Собора в вопросе осуждения Максима, он согласился с уже принятым решением. Тем не менее, Тимофей инициировал рассмотрение на Соборе вопроса о легитимности пребывания на Константинопольской кафедре святителя Григория. Александрийский архиепископ настаивал на незаконности перехода Григория с Сасимской кафедры в Константинополь[9]. В результате святитель Григорий принял решение отказаться от столичной кафедры ради воцарения мира. Вместо него новым Константинопольским епископом был избран святитель Нектарий[10].
Во время работы Собора сам Максим находился на Западе, пытаясь найти там поддержку. Отчасти это ему удалось. Например, его поддержал святитель Амвросий Медиоланский. В сентябре 381 года в Аквилее по инициативе святителя Амвросия состоялся Собор, который признал Максима законным Константинопольским епископом и негативно оценил избрание святителя Нектария (преемника святителя Григория Богослова на Константинопольской кафедре). После Собора святитель Амвросий направил письмо императору Феодосию, в котором говорил, что правомерность рукоположения Нектария остается неочевидной. По словам святителя Амвросия, Максим привез на Запад рекомендательное письмо от Александрийского архиепископа и подтвердил этим, что остается в общении с Александрийской Церковью. Святитель Амвросий писал, что не имеет оснований подвергать сомнению епископский сан Максима. Потому он предлагал созвать в Риме Собор западных и восточных епископов для более детального обсуждения дела Максима[11].
Однако решающую роль в этом споре сыграла позиция Римского епископа Дамаса, который все же не признал прав Максима на Константинопольский престол. Тем самым, Максим потерпел окончательное поражение.
Анализ 4-го правила II Вселенского Собора
Как уже отмечалось, Собор в Константинополе принял специальное правило против Максима Киника. Приведем полностью его текст:
«О Максиме Кинике и о произведенном им бесчинии в Константинополе (постановляем): Максим не епископ и не был епископом, так же и поставленные им на какую бы то ни было степень клира, и сделанное для него, и сделанное им — все считается не бывшим» [12].
Это правило довольно лаконично и жестко говорит как о недействительности хиротонии самого Максима, так и о недействительности всех хиротоний, которые совершил он сам. В правиле нет развернутых обоснований этого решения. Здесь просто констатируется: то, что совершил в Константинополе Максим, является «бесчинием» (ἀταξίας). Формулировка «Максим не был и не является епископом» (μήτε Μάξιμον ἐπίσκοπον ἢ γενέσθαι, ἢ εἶναι) очевидно восходит к тексту 6-го канона I Вселенского Собора. Там говорилось, что всякий, кто рукоположен «без соизволения митрополита», тот «не епископ» (μὴ δεῖν εἶναι ἐπίσκοπον). Таким образом, в 4-м правиле II Вселенского Собора получила развитие идея, которая и ранее присутствовала в церковном сознании. Всякая хиротония, совершенная с нарушением установленного порядка, является незаконной. Соответственно, кто рукоположен «бесчинно», тот не есть епископ.
В данном случае есть необходимость сделать отступление и вспомнить, что недействительными также являются хиротонии, совершенные по доказанным случаям возведения в сан за деньги: так называемая симония (см. Ап. 29; IV Всел. 2; Трулльск. 22; VII Всел. 5, 19; Вас. Вел. 90). Таким образом, к нарушению установленного порядка хиротоний относятся многие случаи: симония, хиротония на другой канонической территории и проч. Все это, в конечном счете, суммируется в основополагающую каноническую норму: «Православная Церковь не признает поставлений, совершенных с нарушениями, хотя бы эти поставления и были совершены каноническими епископами» [13], — по выражению известного канониста архиепископа Петра (ЛʼЮилье). Потому-то 4-е правило II Вселенского Собора является очень важным в вопросе о хиротониях.
Ведь в случае Максима хиротония была совершена вполне законными епископами, присланными в Константинополь Александрийским архиепископом. Однако их действия были квалифицированы Собором как «бесчиние», то есть как идущие вразрез с установленным порядком избрания и рукоположения епископов. Потому хиротония Максима была признана недействительной. Особо подчеркнем, что речь шла не о лишении Максима сана, а о том, что он изначально был рукоположен неправильно и потому никогда епископом не был.
Важно отметить, что ни в цитированном каноне, ни в сочинениях святителя Григория не ставится под сомнение православность Максима. Хотя святитель Григорий подвергает Максима критике, все же он нигде не называет Максима еретиком. Также никто из современников Максима не обвинял его в ереси. Поддерживавший Максима святитель Амвросий Медиоланский однозначно считал его православным. Такого же мнения держался и Римский папа Дамас. Блаженный Иероним говорит, что Максим даже был автором трактата против ариан (О знаменитых мужах, 127)[14].
В целом ни один современный Максиму источник не ставит под сомнение целостность его веры и строгость православия. Лишь писатели последующих эпох начинают обвинять Максима в ереси. В частности, в толкованиях Зонары и Вальсамона на 4-й канон II Вселенского Собора Максим обвиняется в «аполлинариевой ереси»[15]. Однако в документах II Вселенского Собора таких обвинений в адрес Максима Киника не встречаем. Да и в сам момент спора о действительности его хиротонии аргумент ереси был бы обязательно использован кем-то из оппонентов Максима, однако этого не произошло.
Таким образом, и рукоположение самого Максима, и затем совершенные им хиротонии были признаны недействительными вовсе не по причине ереси. Речь шла исключительно о вопросах дисциплинарного характера. Это очень важный аспект «дела Максима».
Выводы
Конфликт, порожденный в Константинополе действиями Максима Киника, позволяет сделать вывод о том, какие факторы обуславливали в Древней Церкви признание (или непризнание) законности епископской хиротонии. Вполне очевидно, что уже в IV в. таких факторов было два:
1) православная вера тех, кто совершает хиротонию, и того, кто ее принимает;
2) соответствие этой хиротонии установленному порядку избрания и рукоположения епископов.
Случай Максима Киника — это яркий пример того, как епископская хиротония была признана незаконной не по причине ереси рукополагавших или рукоположенного, а по причине нарушения установленных правил. Епископы одной Поместной Церкви совершили хиротонию на территорию другой Поместной Церкви. При этом на кафедре уже был епископ, который со всем основанием мог рассматриваться как законный епископ Константинополя. В любом случае, никакого разбирательства, а тем более суда над святителем Григорием в этом направлении не проводилось. В результате действия египетских епископов в Константинополе были квалифицированы как ничтожные, т.е. как не имеющие силы. А сам Максим объявлен не имеющим и никогда не имевшим епископского сана.
Этот исторический пример крайне важно помнить сегодня, когда ведутся споры вокруг законности епископских хиротоний, совершавшихся в раскольнических сообществах в Украине.
В 2018 году, принимая в общение без перерукоположений епископов из УПЦ КП и УАПЦ, Константинопольский Патриархат аргументировал это тем, что УПЦ КП и УАПЦ оказались в расколе «не по догматическим причинам»[16]. Это был ключевой и, по сути, единственный аргумент Константинопольской Церкви.
Однако, как показывает случай Максима Киника, епископская хиротония может быть признана недействительной и в том случае, если к православности рукоположенного (как и к рукополагающим) нет никаких претензий. Хиротония, совершенная с нарушением канонических правил, также может быть признана не бывшей. Вполне очевидно, что и в УПЦ КП, и в УАПЦ епископские хиротонии совершались с отступлениями от канонических норм. Потому сам по себе аргумент, что эти сообщества не исповедовали еретических доктрин, нельзя признать достаточным для признания законными совершавшихся в них рукоположений.
Потому в дискуссиях о преодолении кризиса в украинском Православии необходимо принимать во внимание в том числе и 4-е правило II Вселенского Собора.
[1] Здесь и далее поэма святителя Григория «О моей жизни» цитируется по изданию: Григорий Богослов, св. De vita sua. Стихотворение, в котором святой Григорий пересказывает жизнь свою / Перевод свящ. А. Зуевского. М., 2010.
[2] См.: Григорий Богослов, св. Творения. Т. 2. М., 1843. С. 266-290.
[3] Иероним Стридонский, блаж. Творения. Ч. 5. К., 1879. С. 341.
[4] Нередко можно встретить мнение, что святитель Григорий сам же и рукоположил Максима Киника в сан пресвитера.
[5] Подробнее см.: Шмалий В., свящ. Арианство // Православная энциклопедия. Т. 3. М., 2001. С. 221-225
[6] Подробнее см.: Иларион (Алфеев), еп. Жизнь и учение святителя Григория Богослова. М., 2007. С. 71-84.
[7] Здесь типичная для святителя Григория игра слов. Максим принадлежал к школе философов-киников, наименование которой (κυνικοί) обычно производят от греческого слова «собака» (κύων).
[8] Подробнее по этому вопросу см.: Правило 14 Святых Апостолов, Правило 15 I Вселенского Собора, Правило 18 Трулльского; и толкование данных правил у преподобного Никодима Святогорца и епископа Никодима (Милаша)
[9] Также по теме перемещения епископов с кафедры на кафедру см.: Петр (ЛʼЮилье), архиепископ. Правила первых четырех Вселенских Соборов / Авториз. пер. с франц.; Под ред. протоиерея Владислава Цыпина. М., 2005. С. 144-148
[10] Подробнее см.: Иларион (Алфеев), еп. Жизнь и учение святителя Григория Богослова. С. 101-109.
[11] Амвросий Медиоланский, святитель. Собрание творений: На латинском и русском языках. Т. IV. Ч. 2. Письма 54-77. Письма, не вошедшие в собрание (Epistulae extra collectionem). М., 2015. С. 370-374.
[12] Цит. по: Петр (ЛʼЮилье), архиепископ. Правила первых четырех Вселенских Соборов / Авториз. пер. с франц.; Под ред. протоиерея Владислава Цыпина. М., 2005. С. 208.
[13] Петр (ЛʼЮилье), архиепископ. Правила первых четырех Вселенских Соборов. С. 208.
[14] Иероним Стридонский, блаженный. Творения. Часть 5. К., 1879. С. 341.
[15] Правила Святых Вселенских Соборов с толкованиями. М., 2011. С. 94-96.
[16] См.: Коммюнике по итогам заседания Св. Синода Константинопольского Патриархата от 11.10.2018. [Электронный ресурс:] https://www.patriarchate.org/announcements/-/asset_publisher/MF6geT6kmaDE/content/communiq-1?_101_INSTANCE_MF6geT6kmaDE_languageId=el_GR. Дата обращения: 15.10.2018.
Служба коммуникации ОВЦС/Патриархия.ru
